Отправлено: 05.09.05 19:37. Заголовок: "Dzintara kalnā" - VIII

В дайнах Лайму больше всего призывают молодые незамужние женщины. Это потому, что самые важные переходные точки жизни женщины положены Лаймой. Во-первых, Лайма определяет среду, в которой девочка родилась: или это diži/величавые родственники, много братцев и надежды на большое приданное, или же это бедная сиротка с маленькими возможностями выйти в люди. Во-вторых, большую часть судьбы девушки определяет то, в какую семью она попадет: будет ли это "мeсто хорошего хлеба", будет ли парень боярином или слугой, "pa prātam arājiņš" (пахарь по уму) или "asariņu dzērājiņš" (слезопийца). Во многих красивых дайнах Лайма изображена как белая гостья, которая приходит вечером навестить сиротку и обещает помощь, чтобы она могла выйти в люди, потому что у сиротки не хватает попечителей среди людей. Иногда епифания Лаймы - это богиня на липе, на своем священном дереве, которая сама обращается к сиротке в прямом диалоге:

Laime sēd liepiņā,
Bārenīte ziedus lasa.
Saka Laime sēdēdama:
- Kam, bārene, ziedus lasi?
- Es, Laimiņa, ziedus lasu
Vainadziņu šūdināt.
Saka Laima sēdēdama:
- Nelas’ daudzi, bārenīte.
Nelas’ daudzi, bārenīte,
Neba ilgi tu nēsāsi.
Sieš’ es tev baltautiņu,
Likšu caunu cepurīti.

Лайма сидит на липке,
Сиротка цветы собирает.
Говорит Лайма сидя:
- Для чего, сирота, цветы собираешь?
- Я, Лаймочка, цветы собираю
Веночек шить.
Говорит Лайма сидя:
- Не собирай много, сиротка.
Не собирай много, сиротка,
Поскольку долго ты [его] не будешь носить.
Свяжу я тебе белое одеяние,
Положу/надену куницевую шапочку.

Так как Лайма определяет границы жизни: моменты рождения и смерти, то молодые жены горячее всего призывают Лайму, идя в "баньку Лаймы". Хотя почти что стерильная среда латышской бани создавала роженице более благоприятные условия, чем были доступны многим женщинам в более богатых западноевропейских странах, в момент родов все-таки две жизни были в руке Лаймы: молодая мать и рождающийся ребенок.

В дайнах Лайма представлена как красивая, хорошая, здравая и белая. Последний эпитет на языке дайн относится как к белым одеждам, так и этическую ясность и эмоциональную близость. В народных сказках, в свою очередь, можно найти мотив, где также как в древнегречиских сказаниях боги apgrozās/живут среди людей, только обычно не знакомы, сокрыты от глаз за простой человеческой маской. Так у латышей Диэвс и Лайма ходят по миру как старый, оборванный нищий со своей дочерью, чтобы проверить labestību/хорошесть, сострадание и гостеприимность людей. Хорошие люди, которые спонтанно открывают им свои двери и свои сердца, получают за то богатую награду. Иногда даже Лайма открывается им как неописуемо яркое создание, как сверх’естественно красивая дева.

Интересна мысль некоторых исследователей, что все образы божеств женского рода в индоевропейском религиозном мышлении являются лишь разными аспектами одной первоначальной Великой Богини, которая выражается в тойственности: богиня-девственница, богиня-жена и богиня-старушка. В пределах такой схемы Лайму можно считать первой фазой женственного аспекта божества: богиня-девственница. У Лаймы выражена родственность с красивой индуистской богиней Лакшми, которая тоже решает о счастьи и богатстве. Как Лакшми - женственная сторона Вишну, так Лайма часто призывается вместе с Диэвом. Разница же такова, что Лакшми - жена Вишну, а Лайма - дочь Диэва. Лайму иногда называют Матерью счастья - как в народных поверьях, так и в более длинных песнях о сиротке.