Давно хотел написать об этой работе Горского, продолжив традицию разбора исторических книг (
С.А. Иванов "Византийское миссионерство",
Б.А. Рыбаков "Язычество Древней Руси",
А.Я. Гуревич "История историка",
о т.н. «Хрестоматии» А.Г. Кузьмина), тем более что взгляды Горского мы недавно поминали на этом форуме.
На мой взгляд, в нашей исторической науке сейчас наблюдается некоторая, так сказать,
боязнь «большой формы»: в последнее время вышло много хороших монографий, но никто пока не рискует перейти к обобщениям более высокого порядка, изложить свое видение какого-нибудь значительного периода русской истории. Редкие попытки обычно оформляются в виде очерков – что как бы подчеркивает их незавершенность, отсутствие серьезной заявки на что-то обобщающее. Поэтому работа А.А. Горского – выдающегося знатока русского средневековья не может не вызвать интерес, особенно учитывая размах заявленной темы (см. название).
В сущности, представленная работа Горского и является такими
очерками по узловым пунктам истории Средневековой Руси – хотя само это слово не используется. При всей своей кажущейся простоте, очерки – чрезвычайно сложный жанр, требующий от автора сугубой внимательности к балансу между различными сюжетами, которые так и норовят расползтись-разъехаться в разные стороны. Представленные в книге очерки далеко не равнозначны – где-то Горский опирается на результаты своих собственных исследований, где-то откровенно
«проскакивает по верхам». Не претендуя на законченную характеристику книги Антона Анатольевича, пройдусь по тем местам, которые показались мне наиболее интересными.
Интересен (
с методологической точки зрения) первый же очерк:
«Племена или Славинии». А.А. подводит итог своим давним наблюдениям в этом вопросе, которые заключаются в том, что славянские племена представляют собой новообразования эпохи расселения. Мысль интересная, возможно – плодотворная, но для меня в этом дискурсе интереснее всего один из тезисов, с помощью которых Горский аргументирует свою мысль: а именно тезис, что термин «племена» не встречается в источниках и, следовательно, неправомерен. Это часто встречающийся ход рассуждений: очень часто историки веско так бросают друг другу
аргумент о «невстречаемости» и считают после этого проблему закрытой. Но так ли весом этот аргумент? В источниках применительно к Древней Руси не встречаются термины «государство», «общество», «религия», «культура» и т.д. – но разве мы не в праве ими пользоваться? По существу, проблемой «невстречаемости» очень часто лишь затемняют проблему слабой проработки научной терминологии применительно к той или иной исторической эпохе. На мой взгляд, аргумент о «невстречаемости»
в большинстве случаев малопродуктивен и маскирует отсутствие более серьезных оснований. Что же касается самих «Славиний» – Горский долго и подробно обосновывает необходимость и правомерность этого термина, но затем практически не использует его в своей книге, возвращаясь к классическим «племенам». Налицо, таким образом, некоторая искусственность-надуманность проблемы.
Слабо смотрится очерк
«Русь и варяги». Невооруженным глазом видно, что для Горского это
«не его тема»: серьезных «домашних заготовок» по этому вопросу у А.А. нет, а сам жанр очерков не позволяет полноценно раскрыть тему, представить необходимую развернутую систему аргументации. Горский пытается расставить какие-то собственные акценты, но в результате получается какой-то невнятный микс в стиле «и нашим, и вашим»: тут тебе и
ободриты, и
ruotsi, и
«индоарийская русь», и т.д. и т.п. К слову: сопоставление
ruotsi и всяких там
индоарийских версий как равнозначных версий просто некорректно – это версии разных весовых категорий,
разной степени обоснованности-проработанности. Резюмирует свой варяжский экскурс А.А. довольно странно: с одной стороны скандинавы серьезного воздействия не оказали, с другой (цитирую, С. 48):
«Но одна из черт сложившегося в В.Е. государства все же может быть связана в значительной мере с деятельностью норманнов. Это объединение всех восточных славян в одно государственное образование». Вчитайтесь в эти слова: принципиального
воздействия не оказали – только
объединили всех восточных славян в одно государство. Логика А.А. мне не совсем понятна, тема же варягов – затронута, скажем честно, поверхностно.
Очень сильным, напротив, является очерк
«Земли и волости». Здесь Горский находится на своей территории, этой проблеме он посвятил много публикаций и действительно добился интересных результатов. Анализ материала является в данном случае исчерпывающим, аргументация – образцовой.
Чрезвычайно интересной мне показалось неожиданная и свежая мысль Горского по поводу «третьего центра русов» (вопрос, по которому было сломано много копий»):
Смоленск (С. 64–65). Кажется, никто раньше серьезно такую возможность не рассматривал, между тем она, как справедливо замечает А.А., вполне очевидно следует из буквального прочтения текста источников.
Интересен очерк, посвященный
«Слову о полку Игореве». Здесь Горский снова опирается на свои более ранние работы: позиция сформулирована ясно, аргументация не вызывает возражений, выводы приемлемы. Хочу обратить внимание лишь на один момент, когда Горский приводит таблицы соотношений «Слова» и «Задонщины» (С. 165–167; кстати: на протяжении всей книге А.А.
ищет новые методы, активно использует статистические обобщения – и это можно только приветствовать). Так вот, именно эти таблицы, ИМХО, оставляют двойственное впечатление: вопреки мнению Горского диаграммы, исходящие из допущения первичности «Задонщины»
тоже проявляют закономерность – а именно, тенденцию уменьшения (28–20–14 и 30–23–17). Так что этот аргумент Горского не кажется столь уж убедительным (для меня, по крайней мере).
При переходе к событиям XIII и XIV веков Горский попадает на свою территорию, в свою, что называется,
вотчину. Не буду останавливаться подробно: здесь все заслуживает внимания. Порадовал очерк
«К оценке деятельности Александра Невского»: увы, в последнее время личность и деятельность этого князя стала предметом обильных псевдоисторических спекуляций. А.А. расставил в этом вопросе все необходимые акценты и попутно кратко, но жестоко выпорол постыдно извертевшегося Сахарова (С. 207). Интересны московские очерки, хотя некоторые тезисы (массовая миграция служилого люда с юга как причина усиления Московского княжества, С. 232; «санкция» Тохтамыша в 1383 году, С. 271–273) в недостаточной степени аргументированы. Глубоки и интересны наблюдения и размышления Горского о
«царстве» и шире – о проблеме государственной идеологии Московского государства. Здесь А.А. обращается к тем проблемам, над которыми работает давно – и хочется думать, что он посвятит этим проблемам
отдельную большую работу, материал у него явно наработан. Слабоват очерк
«Когда Москва освободилась от власти Орды?»: понятно, что все эти даты (и 1472, и 1480) в той или иной степени условны, и их противопоставление является надуманной казуистикой.
Какое общее впечатление у меня сложилось о работе Горского А.А.? Книга очень интересная, книга очень полезная – полезная тем, что эта книга является
проблемной, заставляющей задуматься над многими сложными и спорными вопросами русской истории. Не все затронутые проблемы удалось рассмотреть на должном уровне – некоторые очерки получились более сильными, некоторые – явно более слабыми. Но в любом случае – это смелый шаг вперед, за которым, надеюсь, последуют и другие.
(Закрывая книгу), Л.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
