Отправлено: 16.10.16 20:00. Заголовок: Шекспир как социолог

Дмитрий Травин. Шекспир как социолог // Звезда, 2016, 6, 172-194.

http://magazines.russ.ru/zvezda/2016/6/shekspir-kak-sociolog.html

с. 193-194:

цитата:

Но Клавдий ошибся в Гамлете. Тот в конечном счете оказывается по ренессансному неблагоразумен. Вообще-то принц на всем протяжении трагедии так и не принимает отчетливого решения убить негодяя Клавдия. И все же страсть Гамлета побеждает его рассудительную натуру в результате сложного сплетения случайностей. Убийство Полония происходит под воздействием душевного смятения, пробужденного разговором с королевой. В принципе оно может считаться столь же подлым, как и убийство короля Клавдием, а потому Лаэрт фактически оказывается в том же положении, что и Гамлет. Но сын Полония при этом особо долго не размышляет и не мучается. Он идет в союзе с Клавдием на откровенное преступление, подменив учебную рапиру боевой. В итоге смертельно раненому принцу не остается ничего иного, кроме как перед смертью совершить столь долго оттягиваемый акт мести. Обстоятельства оказываются сильнее разума. Даже такой интеллектуал, как Гамлет, непредумышленно становится причиной возникновения целой горы трупов. Это, по сути дела, есть приговор эпохе. Так дальше продолжаться не может. «Дальше — тишина». У ренессансного буйства страстей нет будущего. * * * XVII век стал в Европе веком формирования абсолютистского государства, в корне пресекающего буйства страстей ради рационального упорядочения жизни. Шекспир этого уже не застал, хотя присутствовал при зарождении неустойчивой английской версии этого упорядочивания в эпоху Елизаветы I. Примерно то же самое происходило в России, хоть и с некоторым запозданием. Абсолютизм с российской спецификой выстроил Петр?I в начале XVIII столетия. А до этого московская жизнь представляла собой буйство неупорядоченных страстей, разрушавших государство. Первым таким бунтарем стал Иван Грозный, действовавший по принципу «сила есть <…> значит, можно не соблюдать традиции». С помощью опричников он перешел через невидимую черту, отделявшую богоданного монарха от тирана и подавил сопротивление Церкви, которой традиционно предписано было на Руси печаловаться за обиженных. В эпоху Смуты буйство страстей процветало, поскольку ренессансных по своему духу искателей богатств и приключений оказалось в Московии целое множество. На политическом уровне мы получили совершеннейший Ренессанс, однако без того европейского гуманизма, который на Западе пытался что-то противопоставить Макбетам и Ричардам. Впрочем, при всем величии этого гуманизма надо заметить, что он не слишком преуспел в своих замыслах. Жизнь европейцев трансформировалась не благодаря идеям Томаса Мора, павшего от тирании Генриха?VIII, или Эразма Роттердамского, идейно проигравшего Мартину Лютеру, а благодаря построению властной вертикали «имени» кардинала Ришелье. Так что в духовном плане из-за отсутствия ренессансной культуры, борющейся с ренессансным образом жизни, мы, конечно же, сильно пострадали. Но подавить при этом ренессансные буйства военно-политически смогли не хуже, чем на Западе. При первых Романовых государство у нас тоже стало формироваться на базе жесткого централизма — с армией, частично поместной, частично наемной, но в любом случае встроенной во властную вертикаль, пресекающую бузотерство отдельных лиц. Петр укрепил эту вертикаль как в финансовом плане, так и в организационном, сформировав государство, не уступающее по силе западным. Потом, мы, правда, намаялись с этой вертикалью. Но это уже другая история.

Дмитрий Яковлевич Травин (1961) - кэн, научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского ун-та в СПб.