Никита Соколов От Рюрика до Лужкова, или Стоит ли сочинять учебники новейшей истории, проповедующие богоизбранность власти? В последние годы правительство вдруг чрезвычайно озаботилось неудовлетворительным состоянием школьного преподавания истории. Представителей власти особенно возмутило, как описывается постсоветская эпоха. Министерство образования взяло под козырек и объявило конкурс на новый учебник новейшей отечественной истории. Ничего путного из этого не вышло. И не могло выйти. Потому что история пишется вce-таки по порядку: с древнейших времен до наших дней. Нельзя пришить объективный конец - историю России в XX веке - к изуродованному началу.
Уже при беглом просмотре учебников, изданных за последнее десятилетие, бросается в глаза их поразительное сходство: все они придерживаются старинной схемы, которую без большой натяжки можно именовать карамзинской. Суть ее афористически выражена великим историографом в 1811 году: «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием». Или в менее патетических современных терминах: без крепкой властной вертикали Россия обречена на гибель.
Именно «последний летописец» Николай Михайлович Карамзин подвел исторические подпорки под этот миф. Он выдвинул тезис о монархическом характере княжеской власти в Древнерусском государстве, упадок которого будто бы и произошел от ее ослабления. И все наши школьные учебники до сих пор вдалбливают в детские головы, что по форме правления Древнерусское государство было феодальной монархией, где высшая власть принадлежала князю. Однако князья Древней Руси в эту схему вписываться решительно не желают.
В одном только современном учебнике удалось найти вялое признание того несомненного факта, что власть самого киевского князя не была абсолютна. Он должен был считаться с волеизъявлением свободного сельского и городского населения. Вече могло призвать на княжение угодного ему лидера; могло отказать князю и заставить его оставить престол; могло не поддержать то или иное начинание князя и построить с ним взаимоотношения на равных началах, заключив договор. Иными словами, общеизвестный эпизод изгнания князя Александра Невского вовсе не уникальный пример буйства необузданных новгородцев, это обычная в Древней Руси практика. Неугодному князю, нарушавшему условия договора и покушавшемуся на городские вольности, «казали путь». Но наша школьная история даже теперь не может признать современный взгляд на вещи, согласно которому Древняя Русь была не монархией, а скорее федерацией земель, политическая жизнь которых определялась взаимодействием трех вполне независимых и равно сильных властных институтов - князя, дружины и веча.
Карамзин был монархист, но насчет условий, приведших Русь к самодержавию, он не обманывался: преодоление «бедственного» раздробления власти в удельный период он связывал с подчинением русских князей монголам. И единственный школьный учебник по древней нашей истории, оставшийся в министерском списке рекомендованных для старшей школы, охотно повторяет: «Еще великий русский историк Н. М. Карамзин писал о положительном влиянии власти хана на политическое развитие Руси, поскольку междоусобные войны пошли на спад и верховная власть сосредоточилась в одних руках». Нам фактически предлагают порадоваться сосредоточению власти в одних руках как благу, компенсирующему прочие последствия ордынского владычества на Руси. Явно одобрить чужеземное господство не совсем удобно, и берется на вооружение камуфляжная концепция ордынского «ига». «Примерно с 1240 г. начало формироваться иго - система зависимости покоренной Батыем Руси от ханов Золотой Орды», - эпически повествуется в одном из учебников. На самом деле загадочное «иго» - обычные даннические отношения, юридически закрепленные присягой, которую принес Батыю в 1243 году великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович. Князья северо-восточной Руси признали себя вассалами Орды, а она обязалась защищать их от внешних нападений.
Существенный вопрос: зачем понадобилось слово «иго»? А чтобы скрыть очень странное обстоятельство: роль вассалов не только не тяготила русских князей - они ее добивались!
Учебники пытаются нас убедить, что выбора у Ярослава не было, что русские князья «не нашли сил для сопротивления». В обоснование приводятся мифические летописные данные о численности монгольских войск, которые не способен всерьез принимать ни один ученый-демограф. Да и странно, что Владимирское княжество не «нашло сил», а гораздо слабейшее Смоленское - нашло. Отбились от монгольской напасти чехи и венгры, тоже вполне раздробленные.
Александр Ярославич Нев-ский действовал ровно наоборот: он силой принудил подвластные ему русские волости подчиниться монголам. «Ордынская рать» была наведена на Русь Александром для разгрома антиордынской коалиции, которую возглавляли собственный его брат Андрей Ярославич и Галицкий князь Даниил Романович. В 1257 году отказались подчиниться Орде и пустить к себе ордынских переписчиков новгородцы и с ними родной сын Невского Василий, ставший на сторону горожан. Тогда святой благоверный князь Александр Ярославич явился в город вместе с монголами и сурово расправился с восставшими (зачинщикам «вынимали очи»).
Современная наука объясняет эту вполне сознательную политику просто: в союзе с монголами князьям было гораздо способнее окончательно добить вечевые институты, с которыми они энергично боролись полтора столетия. Вольные города, благодаря которым в Западной Европе сформировался правовой, а затем уж и демократический строй, на Руси были сознательно подавлены русскими князьями, опиравшимися на монгольскую силу. Но об этом в учебниках - ни слова.
Отнюдь не все русские земли позволили совершить над собой такое насилие. Карамзин приложил немало усилий, чтобы изобразить «дикую» Литву - главного конкурента Москвы в объединении русских земель - совершенно чуждым русскому человеку государством. Так что даже нельзя понять, как выжил там бежавший от свирепостей Грозного князь Андрей Курбский. О том же, что в Литву, государство с вольным федеративным устройством и городами, пользующимися широким самоуправлением, московские подданные - и знатные бояре, и «подлые» мужики - бежали тысячами, любознательный школьник может узнать только из специальной литературы. Бежали между тем без опаски, поскольку Великое княжество литовское и русское (таково его официальное наименование) было по языку и культуре таким же русским, как Московское. Отличие было только в происхождении правящих династий: на Москве сидели Рюриковичи, в Вильно - Гедиминовичи.
Учебники молчат и о том, что чрезмерная централизация, ставшая следствием московско-ордынского альянса, радовала на Руси отнюдь не всех. Оппозиционные силы не раз пытались, порой успешно, трансформировать московскую политическую систему в нормальную сословно-представительную монархию европейского типа, введя сословное представительство, местное самоуправление и независимый суд. Когда же Иван Грозный при помощи специально учрежденного террористического опричного корпуса повернул страну вспять к азиатской деспотии, оппозиция взялась за оружие.
Ни в одном ученике не найдем мы давно принятую научным сообществом трактовку Смуты начала XVII века как гражданской войны. Ведь тогда придется говорить о том, что под знамена лжедмитриев-болотниковых собирались отнюдь не авантюристы, а противники московско-опричной политической системы, причем из самых разных сословных групп. Оппозиция потерпела очередное поражение, но отсрочила торжество абсолютизма. Недаром при первых Романовых сохранялся институт сословного представительства - Земский собор.
До сих пор школьников учат, что реформы Петра «значительно укрепили Российское государство, поставили его в ряд великих европейских держав». О цене «укрепления» - разорении и голоде - ни слова. Детей учат любить сильную власть. Сильную любой ценой.
Серьезная наука прекрасно понимает, что историю творит не мифологизированная власть (класс, нация), исполняющая ту или иную высокую миссию, а обычные люди, преследующие собственные вполне земные цели и имеющие в голове разные проекты будущего, равно возможные и равно законные. Любопытно, что учебники при описании постсоветского времени так дело и представляют. На нынешних деятелей уже не навешивают ярлыки прогрессивных и реакционных, то есть приближающих или удаляющих нацию от высшей цели, а просто описывают политическую борьбу в верхах и весьма косвенное отношение этой борьбы к народным нуждам. Невозможно поверить в «богоизбранность» Юрия Лужкова или «историческую неизбежность» Жириновского. В событиях новейшего времени слишком явно обнаруживается борьба человеческих, вполне приземленных интересов, в том числе и во власти.
Именно этим власть недовольна: контраст с былыми эпохами в учебниках получается обидно несправедливым, древние князья выглядят куда приличней нынешних. Однако стоит ли сочинять такие учебники новейшей истории, в которых сегодняшняя власть предстала бы агентом некой высшей идеи? Не разумней ли честно написать учебники по древней истории, предоставив и там каждому человеку, как это и было в реальности, действовать на свой страх и риск? Ведь во все времена правители блюдут свой интерес ровно в той мере, какую предоставляют им свободные, а порой даже и не свободные граждане.
СПб ведомости, 18 сентября 2004 года, с.5. Украсила сим прелестным слесаропусом нашу славную
Slesariana Classica.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
